Согласно подготовленному ESET отчету Eset Threat Report T1 2021, в котором содержатся сведения об основных тенденциях в сфере информационной безопасности и киберпреступности, Российская Федерация стала лидером по числу криптовалютных угроз.

Факт возрастания киберпреступности, а также распространение криптовалюты среди широких слоев населения привлекли внимание законодателя к криптовалюте и принудили развивать правовое регулирование криптовалюты в нашей стране не только в области гражданского, но и в области уголовного законодательства.

Термин крипта или криптовалюта не используется ни в одном законодательном акте Российской Федерации.

Федеральным законом от 18.03.2019 № 34-ФЗ «О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» дополнены положения статьи 128 «Гражданского кодекса Российской Федерации» от 30.11.1994 № 51-ФЗ (далее – ГК РФ), согласно которым, цифровые права признаются объектом гражданских прав и относятся к имущественным правам наряду с безналичными денежными средствами и бездокументарными ценными бумагами.

Согласно пункту 1 нововведенной статьи 141.1 ГК РФ цифровыми правами признаются названные в таком качестве в законе обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами информационной системы, отвечающей установленным законом признакам. Осуществление, распоряжение, в том числе передача, залог, обременение цифрового права другими способами или ограничение распоряжения цифровым правом возможны только в информационной системе без обращения к третьему лицу.

Федеральным законом от 31.07.2020 № 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (далее – ФЗ «О цифровой валюте») был введен термин цифровая валюта. Именно под цифровой валютой понимается так называемая криптовалюта или крипта.

В соответствии с частью 3 статьи 1 ФЗ «О цифровой валюте» цифровая валюта – это совокупность электронных данных (цифрового кода или обозначения), содержащихся в информационной системе, которая:

¾                не является денежной единицей ни Российской Федерации, ни иностранного государства;

¾                рассматривается в качестве средства платежа и (или) в качестве инвестиций.

Еще одной характеристикой цифровой валюты является отсутствие лица, обязанного перед каждым обладателем таких электронных данных.

При этом для целей Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», Федерального закона от 02.10.2007 № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве», Федерального закона от 25.12.2008 № 273-ФЗ «О противодействии коррупции» и Федерального закона от 07.08.2001 № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» цифровая валюта признается имуществом. Однако данные положения, в том числе в сфере уголовного законодательства, не в полной мере восполняют возникшую правовую неопределенность при расследовании преступлений, связанных с цифровой валютой.

Кроме того, в части 5 статьи 14 ФЗ «О цифровой валюте» установлен запрет на прием цифровой валюты в качестве встречного предоставления за передаваемые товары, оказываемые услуги для следующих лиц: юридические лица, личным законом которых является российское право, филиалы, представительства и иные обособленные подразделения международных организаций и иностранных юридических лиц, компаний и других корпоративных образований, обладающих гражданской правоспособностью, созданные на территории Российской Федерации, физические лица, фактически находящиеся в Российской Федерации не менее 183 дней в течение 12 следующих подряд месяце.

Иными словами, в указанному положении закона установлен запрет на использование криптовалюты в качестве средства платежа. 

В силу анонимного характера криптовалюта активно используется в преступной деятельности, в том числе в качестве объекта хищения, а также в качестве предмета коррупционной составляющей.

Наиболее распространено использование криптовалюты при совершении преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотических средств (приговор Орджоникидзевского районного суда г. Магнитогорска Челябинской области от 27.07.2020 по делу № 1-526/2020; приговор Бийского городского суда Алтайского края от 05.11.2020 по делу № 1-789/2020; приговор Правобережного районного суда г. Магнитогорска Челябинской области от 09.07.2020 по делу № 1- 173/2020).

Попытки законодателя внести правовую определенность в сферу регулирования отношений, связанных с цифровой валютой, оставили некоторые пробелы и спорные вопросы при квалификации криптопреступлений, которые будут рассмотрены ниже.

Криптовалюта как объект хищения.

Нормы главы 21 Уголовного кодекса Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (далее – УК РФ) в качестве объектов преступлений против собственности называют имущество, имущественные права и действия имущественного характера.

В соответствии с примечанием 1 к статье 158 УК РФ под хищением в статьях настоящего Кодекса понимаются совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества.

По смыслу указанного положения объектом хищения может выступать исключительно имущество, но никак не имущественное право.

Имущественное право является объектом таких преступлений против собственности, как мошенничество (статья 159 УК РФ), мошенничество в сфере компьютерной информации (статья 159.6 УК РФ) и вымогательство (статья 163 УК РФ).

Как было указано, статьей 17 ФЗ «О цифровой валюте» внесены изменения в Федеральный закон от 07.08.2001 № 115-ФЗ «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма», а именно статья 3 дополнена следующим положением: «Для целей настоящего Федерального закона цифровая валюта признается имуществом».

Между тем, аналогичное положение не было введено в сам УК РФ. Однако, из имеющейся правоприменительной практики по делам о преступлениях в отношении криптовалюты следует, что криптовалюта рассматривается как имущество, при этом неправомерное завладение криптовалютой чаще квалифицируется по статье 159 УК РФ.

Так, в приговоре Октябрьского районного суда города Тамбова от 15.02.2019 по делу № 1-134/19 суд признал подсудимого виновным по части 2 статья 159 УК РФ, указав следующее: «реализуя свой преступный умысел, направленный на хищение чужого имущества, в ходе переписки с потерпевшим, подсудимый договорился о покупке у данного пользователя криптовалюты в сумме 0.03875392 ВТС, заранее не намереваясь выполнять свои обязательства по оплате криптовалюты». Не догадываясь о преступных намерениях подсудимого, в ходе переписки потерпевший оценил данную сделку на сумму 20 000 рублей. Подсудимый отправил на номер потерпевшего СМС, которая была похожа на подтверждение перевода от Сбербанка. Потерпевший поверил, что деньги пришли, и перевел 0,03 ВТC на криптокошелек подсудимому.

Однако есть и другие примеры квалификации преступлений, связанные с хищением криптовалюты.

Так, в приговоре Хорошевского районного суда города Москвы от 02.04.2019 по делу № 1-62/2019 суд в качестве предмета разбоя указал наряду с телефоном, ноутбуком и наличными денежными средствами также и криптовалюту.

Также известны случаи, когда хищение «холодного кошелька» квалифицировалось органами предварительного расследования по ст. 158 УК РФ

В пользу отнесения цифровых прав к объекту хищения стоит опираться на ранее приведенные положения ст. 128 ГК РФ, в которой цифровые права отнесены к имущественным правам. При этом цифровые права стоят в один ряд с безналичными денежными средствами, которые уже прямо закреплены в УК РФ в качестве объекта хищения (пункт «г» части 3 статьи 158 УК РФ). Кроме того, цифровые права обладают оборотоспособностью (с некоторыми ограничениями), а также самостоятельной стоимостью.

Отдельную трудность вызывает вопрос об определении размера ущерба.

Является очевидным, что цифровые валюты обладают стоимостью, поскольку являются альтернативным средством расчета. По общему правилу стоимость криптовалюты формируется по законам спроса и предложения, так как цифровые валюты не обеспечены каким-либо имуществом, в отличие от национальных валют.

В правоприменительной практике суды чаще не следуют объективной оценке стоимости цифровой валюты, не принимают во внимание курс конвертации криптовалюты, не исследуют заключение эксперта или специалиста. Обычно суды руководствуются субъективным представлением потерпевшего или виновного о стоимости цифровой валюты, например, учитывают стоимость криптовалюты, которая была озвучена потерпевшим или виновным лицом.

В приговоре Калининского районного суда города Чебоксары от 06.02.2018 по делу № 1-46/2018 указано, что подсудимый требовал «передать ему 50 000 долларов США, что эквивалентно не менее 2 954 275 рублям, а также совершить финансовую операцию в виде конвертации требуемой суммы денежных средств в криптовалюту «биткойн», которые в последующем перевести на указанный им «биткойн-кошелек». В результате, действия подсудимого суд квалифицировал по части 3 статьи 30, части 4 статьи 159 УК РФ, как покушение на мошенничество, то есть покушение на хищение чужого имущества путем обмана в особо крупном размер, оценив в качестве размера ущерба оговоренную сумму в размере 2 954 275 рублей.

Интересным представляется Приговор Кировского районного суда города Казани от 25.04.2019 по делу № 1-37/2019, в котором суд при определении размера ущерба указал следующее: «потерпевший перевел со своего электронного кошелька на электронный кошелек, указанный подсудимым, криптовалюту в размере 0,916 единицы, что согласно бирже криптовалют «EXMO» на дату составляло 7239 долларов 61 цент США, стоимостью по курсу Центрального банка России на дату 64,0626 за 1 доллар США, а всего на общую сумму 463 787 рублей 98 копеек». Кстати, в указанному деле, подсудимых осудили в том числе по пункту «б» части 3 статьи 161 УК РФ (грабеж).

При отсутствии официального курса криптовалюты, а также в случае отсутствия субъективной оценки стоимости похищенной цифровой валюты со стороны потерпевшего или обвиняемого, наиболее достоверным способом определения их стоимости для целей уголовного судопроизводства является получение заключения эксперта или специалиста.

Так, в соответствии с пунктом 30 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 30.11.2017 № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» определяя стоимость имущества, похищенного в результате мошенничества, присвоения или растраты, следует исходить из его фактической стоимости на момент совершения преступления. При отсутствии сведений о стоимости похищенного имущества она может быть установлена на основании заключения специалиста или эксперта.

Аналогичные положения о возможности определения фактической стоимости имущества на основании заключения эксперта или специалиста закреплены в абзаце 4 пункта 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 07.07.2015 № 32 «О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем» (далее – Постановление Пленума ВС РФ № 32).

Однако никаких методических рекомендаций по определению стоимости цифровой валюты с учетом ее ограниченной ликвидности до настоящего времени не разработано.

Интересным представляется вопрос о самой возможности применения норм УК РФ об ответственности за хищения при совершении преступлений, связанных с цифровой валютой.

В соответствии с частью 6 статьи 14 ФЗ «О цифровой валюте» требования лиц, связанные с обладанием цифровой валютой, подлежат судебной защите только при условии информирования ими о фактах обладания цифровой валютой и совершения гражданско-правовых сделок и (или) операций с цифровой валютой в порядке, установленном законодательством Российской Федерации о налогах и сборах.

Расширительное толкование указанного положения позволяет сделать вывод о том, что само по себе привлечение лиц к уголовной ответственности за хищение цифровой валюты ставится в зависимость от факта подачи владельцем цифровой валюты предусмотренной отчетности в налоговой орган.

Однако расширительное толкование указанного положения не может быть применимо, поскольку уголовно-правовая охрана общественных отношений по обороту цифровой валюты должна обеспечиваться вне зависимости от соблюдения или нарушения правил ее оборота потерпевшим, в том числе потому, что посягательство на криптовалюту нарушает публичный общественный порядок.

Как видно, в настоящий момент вопрос о правом статусе криптовалюты, особенно в части уголовно-правового регулирования преступлений против собственности, до конца не разрешен, хотя законодатель и не оставляет попыток урегулировать указанные правоотношения.

Предмет коррупционной составляющей.

Статьей 25 ФЗ «О цифровой валюте» внесены изменения в часть 2 статьи 1 Федерального закона от 07.05.2013 № 79-ФЗ «О запрете отдельным категориям лиц открывать и иметь счета (вклады), хранить наличные денежные средства и ценности в иностранных банках, расположенных за пределами территории Российской Федерации, владеть и (или) пользоваться иностранными финансовыми инструментами», согласно которым лицам, занимающим государственные должности и должности государственной службы, запрещено обладать цифровыми финансовыми активами и цифровыми валютами.

Статьей 22 ФЗ «О цифровой валюте» внесены изменения в Федеральный закон от 25.12.2008 № 273-ФЗ «О противодействии коррупции», а именно статья 8 дополнена положением: «Для целей настоящего Федерального закона цифровая валюта признается имуществом».

В соответствии с пунктом 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 09.07.2013 № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» (далее – Постановление Пленума ВС РФ № 24) предметом взяточничества (статьи 290, 291, 291.1, 291.2 УК РФ) и коммерческого подкупа (статьи 204, 204.1, 204.2 УК РФ) наряду с деньгами, ценными бумагами, иным имуществом могут быть незаконные оказание услуг имущественного характера и предоставление имущественных прав.

В тех случаях, когда предметом взятки являются имущественные права, у должностного лица, получившего такое незаконное вознаграждение, возникает возможность вступить во владение или распорядиться чужим имуществом как своим собственным, требовать от должника исполнения в свою пользу имущественных обязательств, получать доходы от использования бездокументарных ценных бумаг или цифровых прав и др.

Переданное в качестве взятки или предмета коммерческого подкупа имущество, оказанные услуги имущественного характера или предоставленные имущественные права должны получить денежную оценку на основании представленных сторонами доказательств, в том числе при необходимости с учетом заключения специалиста или эксперта.

В указанных положениях законодательства восполнены многие пробелы правового регулирования криптовалюты в качестве предмета коррупционной составляющей, в частности, признание цифровой валюты имуществом, определение денежной оценки с учетом заключения эксперта или специалиста.

Точное определение суммы взятки, передаваемой в криптовалюте, важно не только для квалификации преступления, но и для назначения наказания, поскольку санкции соответствующих статей в УК РФ предусматривают возможность назначить наказание в размере суммы кратной сумме взятки.

В соответствии с пунктом 10 Постановление Пленума ВС РФ № 24 получение и дача взятки, а равно незаконного вознаграждения при коммерческом подкупе считаются оконченными с момента принятия должностным лицом либо лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, хотя бы части передаваемых ему ценностей. При этом не имеет значения, получили ли указанные лица реальную возможность пользоваться или распоряжаться переданными им ценностями по своему усмотрению. Как оконченное преступление следует квалифицировать получение и дачу взятки в случае, когда согласно предварительной договоренности взяткодатель помещает ценности в условленное место, к которому у взяткополучателя имеется доступ либо доступ обеспечивается взяткодателем или иным лицом после помещения ценностей.

По смыслу указанных положений получение в качестве взятки цифровой валюты следует признавать оконченным преступлением с момента, когда у должностного лица появилась реальная возможность воспользоваться и распорядиться цифровой валютой, например, в момент поступления криптовалюты на криптокошелек должностного лица, либо передача должностному лицу физического носителя с криптовалютой.

В правоприменительной практике приговоры за получение или дачу взятки в криптовалюте почти не встречаются.

Единственная информация, опубликованная в публичном источнике, содержит сведения о том, что Второй Западный окружной военный суд приговорил бывшего следователя ФСБ Алексея Колбова и экс-главу следственного отдела Сергея Белоусова к 12 и 9 годам колонии строгого режима соответственно за вымогательство взятки в размере 65 миллионов рублей в биткоинах.

При этом важно отметить, что объектом преступного посягательства с точки зрения следствия являлись российские рубли, а криптовалюта являлась только цифровым инструментом для хищения указанных денежных средств.

Представляется, что в общественные отношения по обороту криптовалюты была внесена определенная ясность с принятием ФЗ «О цифровой валюте», однако, остается актуальной проблема неприспособленности уголовного законодательства к охране цифровой валюты, в частности, в вопросах правильной квалификации состава преступления и размера ущерба. Правоприменительная практика, несомненно, внесет коррективы в действующие нормативно-правовые акты, но на текущем этапе развития этих правоотношений очевидны «детские болезни» развития профильного законодательства.