Основными субъектами корпоративной ответственности на практике являются контролирующие лица, которые оказывают решающее влияние на решения, принимаемые юридическим лицом [1].

Согласно п.3 ст.53 ГК РФ, лицо, которое в силу закона, иного правового акта или учредительного документа юридического лица уполномочено выступать от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно. Такую же обязанность несут члены коллегиальных органов юридического лица (наблюдательного или иного совета, правления и т.п.).

Похожее положение закреплено и в специальном корпоративном законодательстве: п.1 ст.71 Закона об АО и в п.1 ст.44 Закона об ООО.

Лицо, уполномоченное действовать от имени юридического лица, должно действовать в его интересах добросовестно и разумно.

Поведение этих лиц, нарушающее эти стандарты и приводящее к убыткам для юридического лица, является основанием для привлечения их к гражданско-правовой ответственности.

Согласно п.1 Постановление Пленума ВАС № 62 от 30.07.2013 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица» (далее - ПП ВАС №62) идет от обратного, указывая, что является недобросовестным и неразумным поведением. Согласно позиции суда, недобросовестность действий (бездействия) директора считается доказанной, в частности, когда директор:

1)            действовал при наличии конфликта между его личными интересами (интересами аффилированных лиц директора) и интересами юридического лица;

2)            скрывал информацию о совершенной им сделке от участников юридического лица, либо предоставлял участникам юридического лица недостоверную информацию в отношении соответствующей сделки;

3)            совершил сделку без требующегося в силу законодательства или устава одобрения соответствующих органов юридического лица;

4)            после прекращения своих полномочий удерживает и уклоняется от передачи юридическому лицу документов, касающихся обстоятельств, повлекших неблагоприятные последствия для юридического лица;

5)            знал или должен был знать о том, что его действия (бездействие) на момент их совершения не отвечали интересам юридического лица.

Обязанность директора действовать добросовестно базируется на концепции недопустимости конфликта интересов, которая проявляется в частности в виде запрета директору отождествлять интерес управляемого им юридического общества с личным интересом физического лица — управленца. Тем самым речь идет об обязанности действовать не добросовестно, а лояльно по отношению к корпорации и ее интересам[2].

Как указывают в своей работе Степанов Д.И. и Михальчук Ю.С: «Запрет на конфликт интересов или подмену интересов корпорации своими личными (корыстными интересами) — самая понятная и довольно просто описываемая ситуация: при нарушении вмененной обязанности на директора возлагается максимально невыгодные последствия. Истцу, как правило, достаточно доказать лишь факт нарушения. Напротив, директору — как только есть подтвержденный факт конфликта интересов — становится очень сложно защититься от иска и убытков»[3].

Согласно п.3 ПП ВАС № 62 неразумность действий (бездействия) директора считается доказанной, в частности, когда директор:

1)            принял решение без учета известной ему информации, имеющей значение в данной ситуации;

2)            до принятия решения не предпринял действий, направленных на получение необходимой и достаточной для его принятия информации, которые обычны для деловой практики при сходных обстоятельствах, в частности, если доказано, что при имеющихся обстоятельствах разумный директор отложил бы принятие решения до получения дополнительной информации;

3)            совершил сделку без соблюдения обычно требующихся или принятых в данном юридическом лице внутренних процедур для совершения аналогичных сделок (например, согласования с юридическим отделом, бухгалтерией и т.п.).

При этом, как указано в п. 3 ПП ВАС № 62, судам надлежит оценивать, насколько совершение того или иного действия входило или должно было с учетом обычных условий делового оборота входить в круг обязанностей директора, в том числе с учетом масштабов деятельности юридического лица, характера соответствующего действия.

Интересным представляется, в чьих интересах должен действовать директор? Должен ли он руководствоваться указаниями участников (акционеров)? Освобождается ли он от ответственности, если действовал в рамках указанного поручения?

В зарубежных правопорядках наличия указаний участников (акционеров) руководителю юридического лица само по себе не освобождает директора от генеральной обязанности действовать с заботливостью разумного руководителя, и именно директор в конечном счете оценивает данные ему указания с точки зрения их соответствия закону и уставу и в случае противоречия им вправе не исполнять такие указания[4].

В российском праве также прослеживаются очевидные признаки аналогичного подхода. В законодательстве и судебной практике не сформулированы запреты давать указания директору, тем не менее довольно подробно обсуждается вопрос об ответственности за действия, совершенные при наличии одобрения. Так, в абз. 9 п. 2 ПП ВАС № 62 указано, что «директор не может быть признан действовавшим в интересах юридического лица, если он действовал в интересах одного или нескольких его участников, но в ущерб юридическому лицу», эта идея развивается и в п. 7 этого же ПП ВАС, согласно которому «не является основанием для отказа в удовлетворении требования о взыскании с директора убытков сам по себе тот факт, что действие директора, повлекшее для юридического лица негативные последствия, в том числе совершение сделки, было одобрено решением коллегиальных органов юридического лица, а равно его учредителей (участников), либо директор действовал во исполнение указаний таких лиц, поскольку директор несет самостоятельную обязанность действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно». Это правило было закреплено и в п. 16 Обзора судебной практики по некоторым вопросам применения законодательства о хозяйственных обществах от 25.12.2019 утв. Президиумом Верховного Суда РФ 25.12.2019, где указано, что: «Лицо, осуществляющее полномочия единоличного исполнительного органа, вправе не выполнять указания, содержащиеся в решениях общего собрания акционеров, если это принесет вред интересам общества (пункт 3 статьи 53 ГК РФ). Ссылка единоличного исполнительного органа на то, что он исполнял решение общего собрания, не освобождает его от ответственности за убытки, причиненные обществу».

Следовательно, руководствоваться указаниями директор может, но только если они не противоречат его обязанности действовать добросовестно и разумно, иначе он будет привлечен к ответственности[5].

Такая позиция имеет ряд преимуществ, именно единоличный исполнительный орган наделен компетенцией оперативного управления обществом, что позволяет оперативно принимать решение в интересах всего общества, а не в интересах отдельных участников(акционеров). Решение общего собрания участников или других коллегиальных органов не может узаконить недобросовестные и (или) необоснованные действия директора в ущерб юридическому лицу, поскольку оно будет недействительным (п. 4 ст. 181.5 ГК РФ). Таким образом последнее слово должно быть за директором[6].

Летом 2014 года вступил в силу Федеральный закон от 12.03.2014 № 99-ФЗ Этим законом были внесены изменения в Гражданский кодекс Российской Федерации, существенно расширив понятие корпоративной ответственности. Одной из подобных новел была статья 53.1 ГК РФ. Пункт 3 данной нормы предусматривает ответственность лиц, которые фактически могли определять действия юридического лица, в том числе возможность давать указания лицам, которые в силу закона, иного правового акта или учредительного документа юридического лица уполномочены действовать от его имени, а также членам коллегиального органа юридического лица.

До внесения изменений в ГК РФ Законом № 99-ФЗ, в доктрине велись споры по поводу того, несут ли участники юридического лица какие-либо обязанности по отношению к обществу либо имеют по отношению к нему только права. Данный спор был разрешен в пользу признания за контролирующим лицом, которым, без сомнения, является и мажоритарный участник общества, обязанности по отношению к юридическому лицу действовать добросовестно и разумно в интересах этого юридического лица. Указанная обязанность была установлена по аналогии с обязанностями, возложенными на директора и членов коллегиальных органов управления юридического лица, что логично, поскольку контролирующий участник фактически определяет решения общего собрания участников и оказывает серьезное влияние на решения, принимаемые нижестоящими органами юридического лица[7].

Цели принятых изменений очевидны: в течение длительного периода существования норм об ответственности лиц, осуществляющих управление организацией, представители юридического сообщества говорили о давно назревшей необходимости введения ответственности за убытки юридического лица также и для контролирующих («мажоритарных») акционеров/участников[8].

Так, Степанов Д.И. описывал главного бенефициара применительно к п. 3 ст. 53.1 ГК РФ, как любой участник юридического лица (на деле это любой участник, не относящийся и не связанный с другим участником или иным лицом, имеющим фактическую возможность определять действия юридического лица, в том числе через указания лицам, обозначенным в законе как входящие в органы управления организации)[9].

Шиткина И.С  обращает внимание, что сущность фактического контроля заключается в наличии неформализованного (не основанного на формально юридических основаниях) «господства» одного юридического или физического лица над другим юридическим лицом (подконтрольное лицо), в исключении или подавлении де-факто контролирующим лицом воли подконтрольного лица, в способности контролирующего лица определять решения подконтрольного лица[10].

Гутников О.В. под понятием «контролирующего лица» применительно к п.3 ст.53.1 ГК РФ указывает, что речь идет и о «теневых директорах» (Shadow Director), контролирующих юридическое лицо, и о лицах, обладающих контрольным пакетом акций (долей) в подконтрольном юридическом лице, поскольку таких лиц в силу самого факта обладания контрольным пакетом можно считать лицами, имеющими возможность определять действия юридического лица[11].

Субъекты, осуществляющие фактический контроль над юридическим лицом, являются полноценными и при этом едва ли не главными участниками отношений, связанных с управлением юридическим лицом, в силу чего должны быть наделены как обязанностями, так и правами, вытекающими из такого участия[12].

Возникает вопрос: возможно ли использование положений, выработанных судами, для квалификации фактического контроля в делах о банкротстве, в корпоративной сфере - для целей применения п.3 ст. 53.1 ГК РФ?

Анализ судебной практики показывает, что при рассмотрении споров о привлечении к ответственности указанных лиц суды не применяют презумпции закрепленные в Законе о банкротстве[13].

Представляется, что данную практику стоит поддержать. Не должно быть прямого переноса в корпоративную практику всех правовых позиций, разработанных для привлечения контролирующих лиц должника к ответственности при банкротстве - в делах о банкротстве основания для контроля могут быть шире, а ответственность строже, поскольку целью законодательства о банкротстве является защита не только частных, но и публично-правовых интересов (уплата налогов, обеспечение занятости персонала и т.д.), и проявление в этом случае большей жесткости оправдано публично-правовыми ценностями, а также интересами кредиторов[14].

Применение пониженного стандарта доказывания при банкротстве обусловлено спецификой этих отношений и не должно в полной мере применяться к общегражданским отношениям.

Во-первых, законодательство о банкротстве является специальным (Lex specialis) по отношению к гражданскому кодексу (Lex generalis).

Во-вторых, это позволит расширить круг лиц, привлекаемых к ответственности, и облегчить заинтересованным лицам процесс доказывания вины контролирующих лиц в доведении юридического лица до банкротства и (или) причинении ему убытков.

В-третьих, если вопрос о взыскании убытков не ставится в рамках процесса банкротства, то, принимая во внимание исключительно внутренний характер таких дел (юридическое лицо сохраняет способность выполнять свои обязательства, а следовательно, не затрагиваются публичные интересы и (или) интересы третьих лиц), стандарт доказывания должен быть более строгим[15].

Интересным является, порядок перераспределения бремени доказывания разумности и добросовестности менеджера в совершенных им сделках?

Применительно к разумному поведению в зарубежных правопорядках существует различный подход. Так в США если руководитель действовал в отсутствие конфликта интересов, его действия предполагаются разумными до тех пор, пока лицами, предъявляющими требования о возмещении убытков, не доказано обратное. Таким образом действует правило делового решения (business judgement rule), которое возлагает бремя доказывания на заявителя[16]. При этом закреплен довольно высокий стандарт доказывания, который выше общегражданского «баланса вероятности». Это положение призвано защитить директора от ответственности за действия, основанные на его деловом чутье и объеме информации, которой он располагал при их совершении. Это связано, во-первых, с тем, что члены корпорации самостоятельно выразили ему доверие, когда он был назначен на эту должность, тем самым наделив его повышенным уровнем доверия к его будущей управленческим решениям. Во-вторых, это связано с устоявшейся убежденностью судей в англосаксонских правовых системах в том, что они не обладают достаточной компетенцией для оценки деловых решений менеджмента.

В Германии действует иной принцип. Согласно § 93 Закона об акционерных компаниях Германии нарушение обязанности действовать старательно отсутствует в случае, если при принятии делового решения можно обоснованно предположить, что член органа управления обществом действовал, исходя из интересов общества, основываясь на достаточной информации. В случае спора о том, проявил ли управляющий должную заботу разумного менеджера, добросовестно выполняющего свои обязанности, бремя доказывания ложится на него[17].

Отечественный правопорядок придерживается первого подхода. Так в п.1 ПП ВАС № 62 закреплено, что арбитражным судам следует принимать во внимание, что негативные последствия, наступившие для юридического лица в период времени, когда в состав органов юридического лица входил директор, сами по себе не свидетельствуют о недобросовестности и (или) неразумности его действий (бездействия), так как возможность возникновения таких последствий сопутствует рисковому характеру предпринимательской деятельности. Поскольку судебный контроль призван обеспечивать защиту прав юридических лиц и их учредителей (участников), а не проверять экономическую целесообразность решений, принимаемых директорами, директор не может быть привлечен к ответственности за причиненные юридическому лицу убытки в случаях, когда его действия (бездействие), повлекшие убытки, не выходили за пределы обычного делового (предпринимательского) риска.

К вопросу о добросовестном поведении директора применяются общие гражданские правила доказывания.

В большинстве зарубежных стран, если будет доказано, что контролирующее лицо имело даже возможный интерес в совершенной сделки, бремя доказывания перекладывается на него[18].

Данной позиции придерживается отечественные суды. Если будет доказано, что директор действовал при конфликте интересов, даже потенциальном, бремя доказывания возлагается на него[19].

Ответственность руководителя юридического лица при банкротстве.

Ответственность руководителя юридического лица, регулируется главой III.2 Закона о банкротстве.

Важной особенностью привлечения лица к ответственности в рамках процедуры банкротства является то, что к ответственности привлекается лицо, которое фактически осуществлял контроль над юридическим лицом, а не формально занимал должность директора.

Так согласно ст.61.10 Закона о банкротстве под контролирующим должника лицом понимается физическое или юридическое лицо, имеющее либо имевшее не более чем за три года, предшествующих возникновению признаков банкротства, а также после их возникновения до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом право давать обязательные для исполнения должником указания или возможность иным образом определять действия должника, в том числе по совершению сделок и определению их условий.

В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» (далее - ПП ВС № 53) суд конкретизировал критерии позволяющие определить отвечает ли лицо признакам «контролирующего» или нет. Но формальный критерий, занимаемой лицом должности директора тоже имеет важное значение. Так согласно абз.1 п.4 ст.61.10 Закона о банкротстве, пока не доказано иное, предполагается, что лицо являлось контролирующим должника лицом, являлось руководителем должника или управляющей организации должника, членом исполнительного органа должника, ликвидатором должника, членом ликвидационной комиссии.

В тоже время, согласно п. 6 ПП ВС № 53, руководитель, формально входящий в состав органов юридического лица, но не осуществлявший фактическое управление (далее - номинальный руководитель), например, полностью передоверивший управление другому лицу на основании доверенности либо принимавший ключевые решения по указанию или при наличии явно выраженного согласия третьего лица, не имевшего соответствующих формальных полномочий (фактического руководителя), не утрачивает статус контролирующего лица, поскольку подобное поведение не означает потерю возможности оказания влияния на должника и не освобождает номинального руководителя от осуществления обязанностей по выбору представителя и контролю за его действиями (бездействием), а также по обеспечению надлежащей работы системы управления юридическим лицом.

Согласно гл.III.2 Закона о банкротстве, контролирующее лицо может быть привлечено к субсидиарной ответственности, если по результатам продажи имущества в конкурсной процедуре имущества в конкурсной массе будет недостаточно для удовлетворения всех требований кредиторов, тогда указанное лицо должно покрыть оставшуюся задолженность.

Так в ст. 61.11 Закона о банкротстве указано, что, если полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица, такое лицо несет субсидиарную ответственность по обязательствам должника. В статье 61.12 Закона о банкротстве субсидиарная ответственность предусмотрена за несвоевременную неподачу заявления руководителем юридического лица для признания общества банкротом. При этом важно заметить, что согласно п.2 указанной нормы размер ответственности в данном случае будет равен размеру обязательств, возникших после необходимого для подачи заявления в суд истечения срока и до возбуждения дела о банкротстве должника. В статье 61.13 Закона о банкротстве предусмотрена ответственность за нарушение законодательства о несостоятельности (банкротстве).

Уголовная ответственность директора.

Существует большое количество оснований для привлечения руководителя организации к уголовной ответственности. Мы рассмотрим основные.

На практике зачастую иск о возмещении убытков директором предшествует привлечению директора к уголовной ответственности или предъявляется параллельно с уголовным делом. Но возможны и обратные ситуации: поскольку в уголовном процессе ключевым является вопрос доказывания и установления вины подозреваемого, обвиняемого и подсудимого, то при наличии судебного акта, подтверждающего вину осужденного, такой обвинительный приговор облегчает вопрос доказывания уже в гражданском деле, где ставится вопрос о взыскании убытков[20].

В настоящее время практика привлечения руководителя организации к уголовной ответственности становится более жесткой, при этом правоохранительные органы в первую очередь "примеряют" руководителю "народную" ст. 159 УК РФ (мошенничество), состав которой юристы небезосновательно считают "резиновым", так как под него можно подвести любой бизнес-процесс и для возбуждения дела по ст. 159 УК РФ не требуется заявления или согласия самой организации[21].

В гл. 23 УК РФ "Преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях" содержатся статьи с элементами коррупционной составляющей, выражающейся в том числе и в злоупотреблениях со стороны руководителя организации (ст. 201 УК РФ). Так как деятельность руководителя коммерческой организации осуществляется априори, как предусмотрел законодатель, с предпринимательским риском, то при неэффективной сделке либо ошибке в выборе контрагента, не исполнившего обязательства, любой акционер, участник, член наблюдательного совета (совета директоров) может поставить вопрос о привлечении руководителя к уголовной ответственности, усматривая в его действиях злоупотребления, использование своих полномочий вопреки законным интересам этой организации[22].

Согласно ч. 4 ст. 69 АПК РФ приговор суда по уголовному делу обязателен для арбитражного суда по вопросам о том, имели ли место определенные действия и совершены ли они определенным лицом, однако на практике, конечно, наличие вступившего в силу обвинительного приговора суда предрешает вопрос ответственности директора по иску об убытках[23].

Верховный Суд РФ в Постановлении Пленума от 16.10.2009 № 19 "О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий» указывает, что под существенным нарушением прав граждан или организаций в результате злоупотребления должностными полномочиями или превышения должностных полномочий следует понимать нарушение прав и свобод физических и юридических лиц, гарантированных общепризнанными принципами и нормами международного права, Конституцией РФ (например, права на уважение чести и достоинства личности, личной и семейной жизни граждан, права на неприкосновенность жилища и тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, а также права на судебную защиту и доступ к правосудию, в том числе права на эффективное средство правовой защиты в государственном органе и компенсацию ущерба, причиненного преступлением, и др.).

Согласно п.2. Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.06.2021 № 21 «О некоторых вопросах судебной практики по делам о преступлениях против интересов службы в коммерческих и иных организациях (статьи 201, 201.1, 202, 203 Уголовного кодекса Российской Федерации)», под злоупотреблением полномочиями следует понимать совершение лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, таких деяний, которые хотя и были непосредственно связаны с осуществлением им своих прав и обязанностей, однако не вызывались служебной необходимостью и объективно противоречили законным интересам данной коммерческой или иной организации, а также тем целям и задачам, для достижения которых это лицо было наделено соответствующими полномочиями. В частности, как злоупотребление полномочиями должны квалифицироваться деяния лица, выполняющего управленческие функции в коммерческой или иной организации, которое в целях извлечения выгод и преимуществ для себя или других лиц либо нанесения вреда другим лицам совершает входящие в круг его полномочий действия при отсутствии обязательных условий или оснований для их совершения, если эти деяния повлекли общественно опасные последствия, предусмотренные ст. 201 УК РФ.

Руководитель юридического лица могут быть привлечены к уголовной или административной ответственности, если их действия привели к преднамеренному банкротству (ст.196 УК РФ).

Преднамеренное банкротство - это совершение руководителем или учредителем (участником) юридического лица либо индивидуальным предпринимателем, либо гражданином действий (бездействия), заведомо влекущих неспособность юридического лица, либо индивидуального предпринимателя, либо гражданина в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей, если эти действия (бездействие) не содержат уголовно наказуемых деяний (ст. 14.12 КоАП РФ). Уголовно наказуемыми соответствующие деяния становятся в случае причинения интересам кредиторов крупного ущерба (ст. 196, 197 УК РФ). 

Объективная сторона преступления характеризуется: а) деянием (действием или бездействием), повлекшим неспособность должника удовлетворить имущественные требования кредиторов (например, создание искусственной кредиторской задолженности, невзыскание дебиторской задолженности, отчуждение основных средств производства и перевод трудового коллектива в другую компанию, перезаключение договоров с контрагентами на новую фирму, в результате чего первая компания лишается персонала, клиентов и не может эффективно продолжать работать); б) последствием - причинение крупного ущерба (свыше 1,5 млн рублей). Момент причинения ущерба - это наступление срока, до истечения которого должник обязан погасить долг (по договору или требованиям налогового законодательства); в) причинно-следственной связью между деянием и последствием[24].

Также предусмотрена формальная возможность привлечения руководителя юридического лица по основанию ст.197 УК РФ «Фиктивное банкротство»

Под фиктивным банкротством понимается заведомо ложное публичное объявление руководителем или учредителем (участником) юридического лица о несостоятельности данного юридического лица, если это деяние причинило крупный ущерб[25].

Объективная сторона выражается в: а) деянии, суть которого в том, что руководитель, учредитель (участник), гражданин, в том числе индивидуальный предприниматель, зная о своей финансовой состоятельности, тем не менее публично объявляют себя банкротом; б) последствии - причинении крупного ущерба (свыше 1,5 млн рублей) кредитору (реальный ущерб или упущенная выгода); в) причинно-следственной связью между деянием и последствием.

Ранее действовавшее законодательство предусматривало публичное объявление себя банкротом в качестве официальной формы признания лица банкротом. Однако действующая редакция Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» предусматривает лишь одну форму признания лица банкротом - вынесение арбитражным судом соответствующего решения. Таким образом, преступление, описанное в ст. 197 УК, в настоящий момент невозможно совершить[26].

Также уголовная ответственность может применяться к руководителю юридического лица и по основанию ст. 145.1 УК РФ «Невыплата заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и иных выплат»

Объективная сторона характеризуется бездействием - незаконной невыплатой заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и иных установленных законом выплат. Под «иными установленными законами выплатами» следует понимать те суммы, выплата которых предусмотрена законодательно; за невыплату сумм, предусмотренных подзаконными либо локальными правовыми актами, уголовной ответственности не предусмотрено. Квалификация преступных действий по ч. 1 или 2 зависит от размера не выплаченных сумм.

При этом должна быть установлена реальная возможность лица совершить соответствующие действия (п. 17 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25 декабря 2018 г. № 46 «О некоторых вопросах судебной практики по делам о преступлениях против конституционных прав и свобод человека и гражданина (ст. 137, 138, 138.1, 139, 144.1, 145, 145.1 Уголовного кодекса Российской Федерации)».

Ответственность наступает в том числе в случаях невыплаты заработной платы и иных выплат работникам, с которыми трудовой договор не заключался либо не был надлежащим образом оформлен, но они приступили к работе с ведома или по поручению работодателя либо его уполномоченного представителя (п. 18 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 25 декабря 2018 г. № 46)[27].