Судьба удержания в деле о банкротстве. Комментарии Климента Русакомского и Дмитрия Чернобеля для портала Zakon.ru

новости

20^{06 / 19}

Судьба удержания в деле о банкротстве. Комментарии Климента Русакомского и Дмитрия Чернобеля для портала Zakon.ru

29 мая 2019 г. было опубликовано в какой – то степени ожидаемое для меня и многих моих коллег Определение Верховного суда Российской Федерации № 301-ЭС19-2351 от 29.05.2019 г. о принятии кассационной жалобы ОАО «СГК-ТрансстройЯмал» на судебные акты судов нижестоящих инстанций, вынесенные в рамках дела № А82-25746/2017, и передаче ее на рассмотрение в Судебную коллегию по экономическим спорам Верховного суда РФ.

Комментируемое дело, рассмотрение которого Судебной коллегией по экономическим спорам Верховного суда Российской Федерации назначено на 20.06.2019 г., для гражданского оборота примечательно тем, что ВС должен все – таки дать окончательный ответ на вопросы,, что происходит с обеспечением в виде удержания имущества должника и каков статус кредитора (ретентора), удерживающего вещь, в деле о банкротстве, а именно, становится ли он обладателем тех преимуществ, которые законодательство о банкротстве предоставляет залоговому кредитору. Но обо всем по порядку.

Предыстория или фабула этого дела заключается в следующем.

Заказчик, заключив договор подряда, передал подрядчику автомотрисы для осуществления капитального ремонта.

Заказчик работы, проведенные подрядчиком, принял, но оплатил их в части.

Ввиду неисполнения обязательств по оплате подрядчик уведомил заказчика об удержании автомотрисы до полного исполнения заказчиком своих обязательств по оплате.

Заказчик впоследствии был признан банкротом, в отношении него была введена процедура наблюдения, которая продолжается и по сей день, а требование подрядчика было включено в реестр требований кредиторов.

Впоследствии кредитор уступил свое право требования, обеспеченное удержанием, судя по фирменным наименованиям цедента и цессионария, в пользу аффилированной компании.

Здесь также следует отметить, что еще до заключения договора уступки прав требований подрядчик передал автомотрисы по договору ответственного хранения другому юридическому лицу.

Далее должник, находящийся в реабилитационной процедуре банкротства, предъявил виндикационный иск к подрядчику, который, как следует из обстоятельств, указанных выше, уже не являлся кредитором, а вещи, ранее находящиеся у него на удержании, передал третьему лицу.

Суды нижестоящих инстанций в удовлетворении искового заявлении отказали. Между тем, формулировки, используемые кассатором и отмеченные в Определении Верховного суда РФ, уже сейчас вызывают много вопросов.

По всей видимости, Верховный суд РФ критически отнесся к тому, что право на удержание, которое по своей правовой природе является акцессорным обеспечением, ввиду заключения договора цессии перешло в пользу цессионария.

В свою очередь, п. 1 ст. 384 ГК РФ указывает, что к новому кредитору переходят права, обеспечивающие исполнение обязательства, а также другие, связанные с требованием, права.

Учитывая положение действующего законодательства, не совсем понятным кажется формулировка, указанная на стр. 4 Определения Верховного суда РФ «удержание вещи, как акцессорное обязательство, недопустимо при отсутствии основного (обеспечиваемого) обязательства, у ответчика не имеется оснований для удержания спорного имущества».

На мой взгляд, такая позиция кассатора продиктована тем, что удержание вещи носит строго посессорный (владельческий) характер, а потому ввиду нахождения спорного имущества на хранении у третьего лица цессионарий не имеет господства над ней, а право на удержание осталось за цедентом.

Даже при отсутствии доступа к доказательственной базе, сформировавшейся в рамках дела, к позиции кассатора в части того, что право на удержание спорной вещи перешло новому кредитору, стоит относиться критически. Тем интереснее будет ознакомиться с мотивировочной частью Определения Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного суда РФ, вынесенного по результатам рассмотрения кассационной жалобы.

Прекращение договорных отношений между заказчиком и подрядчиком в силу той же нормы, закрепленной в ст. 384 ГК РФ, является очевидным и не требует подробного исследования.

Судя по фактическим обстоятельствам, отмеченным в судебных актах рассматриваемого дела, цедент передал цессионарию права требования в полном объеме, что свидетельствует о прекращении договорных отношений между заказчиком и первоначальным кредитором (подрядчиком).

Возвращаясь к исследованию статуса кредитора, к которому перешли полномочия по удержанию вещи, в частности, к вопросу «приобретает ли такой кредитор преимущества, предоставляемые Законом о банкротстве залоговому кредитору», а также к вопросу о том, что происходит с удержанием вещи, если в отношении ее собственника введена процедура наблюдения, необходимо отметить следующее.

Согласно ст. 360 ГК РФ требования кредитора, удерживающего вещь, удовлетворяются из ее стоимости в объеме и порядке, предусмотренных для удовлетворения требований, обеспеченных залогом.

Такая отсылка оставляет нерешенным вопрос о наличии у ретентора преимущества перед другими кредиторами собственника имущества. Вопрос о таком преимуществе на законодательном уровне и в сформировавшейся судебной практике решен в отношении правомочий комиссионера при банкротстве комитента, а также в отношении требований, возникших при двусторонней реституции применительно к п. 29.5 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 г. № 63 и ст. 138 Закона о банкротстве.

Учитывая установленный законодателем подход в части распространения прав залогодержателя на ретентора, представляется весьма уместным говорить о том, что такой кредитор вправе удерживать вещь до введения в отношении ее собственника ликвидационной процедуры - конкурсного производства, что подтверждается разъяснениями, изложенными в п. 10 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 г. № 58.

В свою очередь, позиция лица, обжалующего судебные акты судов нижестоящих инстанций, основанная на том, что на удержание как на способ обеспечения исполнения обязательств распространяется ст. 63 Закона о банкротстве («Последствия вынесения арбитражным судом определения о введении наблюдения»), является в корне неверной. Прибегая к буквальному толкованию нормы, нельзя не заметить, что ст. 63 Закона о банкротстве не распространяется в отношении способов обеспечения исполнения обязательств.

В такой ситуации, учитывая законодательное регулирование и субъективную позицию автора, весьма уместной видится возможность не наделять должников до введения в отношении них ликвидационных процедур, правом на истребование своего имущества от кредиторов, в отношении которых распространяются правомочия по его удержанию, а также предоставить таким кредиторам правомочия, предусмотренные действующим законодательством в отношении залоговых кредиторов.

Но такой подход подвергается критике. Суды не признают за кредитором, удерживающим имущество, статус залогового (Постановление Арбитражного суда Московского округа от 09.06.2018 г. № Ф05-4833/2018 по делу № А41-10450/2016, Определение Верховного Суда РФ от 01.10.2018 г. № 305-ЭС18-14264 по делу № А41-10450/2016, Постановление ФАС Московского округа от 28.01.2013 г. по делу № А40-92318/11-71-397Б, Постановление Арбитражного суда Центрального округа от 13.10.2017 г. № Ф10-3918/2017 по делу № А36-6243/2016).

Тем самым позиция, которая будет высказана Судебной коллегией по экономическим спорам Верховного суда РФ, представляет особый интерес.

ZAKON.RU